«Победой в Кубке России мы остались и в памяти болельщиков, и в энциклопедиях волейбола»
Нынешним летом самарская «Искра» отмечает свое 40-летие. Лихие, но благополучные 90-е, Екатерина Гамова и Анна Малова, проблемы с соцсетями и многое другое – специально для VolleyballNews бессменный главный тренер команды Евгений Дущенко вспоминает основные вехи в истории клуба и оценивает его перспективы.
— Сорок лет назад вы могли представить, что фактически всю жизнь проработаете в одной команде?
— Тогда об этом совсем не думалось. Прежде всего потому, что миграция и игроков, и тренеров была очень маленькой. И людей, легких на подъем, было не так много. Да и условия практически во всех городах были одинаковыми. Затем, когда прошло лет десять, я стал замечать, что кое-где тренеры все же меняются. Но на мое место «конкурентов» или просто желающих не было. Может быть, потому, что условия были не самыми лучшими: квартиры в Самаре мы никому не давали.
— Как создавалась «Искра»? Чья это была инициатива и кто принимал решение о создании команды?
— Инициатива перешагнуть чемпионат области была моей — я верил, что мы можем играть на более высоком уровне. Я тогда работал на заводе КАТЭК, где трудились двенадцать тысяч человек, тренером и инструктором, организовывал спартакиады по всем видам спорта, Дни физкультурника и т.д. Руководство завода – директор Малов Юрий Сергеевич, секретарь парткома Владимир Михайлович Анисимов и председатель профкома Геннадий Петрович Меркулов – меня поддержало. Нам дали «подпольное» разрешение по «подснежникам»: тогда же нельзя было быть профессиональным спортсменом, кто-то числился слесарем, кто-то – в административно-хозяйственном отделе, кто-то – в стройцехе малярами… Так нам удалось устроить десять человек. Вот с них и началась команда. В 1975 году мы даже в городе были не на первых ролях. Но постепенно, к 1981 году мы стали выигрывать чемпионат области, пришла уверенность, что мы сможем не затеряться и в Первой российской лиге – так в итоге и оказалось.
— Чем запомнились первые пятнадцать лет, «советский этап» в истории команды?
— Игроки все были местные, как-то не принято было, тем более на нашем тогдашнем уровне, приглашать кого-то со стороны. Но наши игроки при этом стали попадать в молодежную сборную РСФСР для участия в чемпионате Советского Союза – Марина Баженова, Алла Жукова (Морева)… То есть постепенно мы стали обрастать игроками, которые уже что-то из себя представляли.
— Как отразились на жизни команды перемены начала 90-х?
— Как раз в это примерно время нам разрешили официально платить зарплату профессиональным спортсменам, а в трудовых книжках у них появились записи: «Спортсмен-инструктор». То есть спортсмен стал профессией. Это было принципиальным изменением. А вообще в 90-е, если кто помнит, мало что было понятно: инфляция до 20% в месяц, вроде игрок получает неплохие деньги – а через месяц от них уже ничего не остается. В волейбол пришли такие серьезные предприятия как «Газпром», в контрактах стали появляться шокирующие суммы. И началась серьезная миграция игроков.
Но завод нас не бросил, продолжал содержать команду, зарплаты мы, хоть и с задержками – от общих проблем в экономике никуда не денешься, получали. И база в заводском ДК «Современник», где третий этаж был «спортивным», по-прежнему оставалась в нашем распоряжении. Поэтому в 90-е и игроки, и тренеры стали жить немного лучше. К тому же, в 1996 году команду под свое крыло, плюс к заводу, взял ЦСК ВВС. Поэтому 90-е, вопреки окружающей бедности и бандитизму, для нас стал временем спортивного подъема.
— Различные проблемы с бандитами и прочими «серьезными ребятами» команду обошли стороной?
— Обошли. Наверное, в этом отношении нам везло. Я слышал много историй, как девчонки чуть ли не целыми командами ездили в баню. Бандиты курировали команды, соответственно, и пользовались «услугами». Нас же это обошло. Почему? Не знаю. Я со многими «ребятами» был знаком, но особой дружбы старался не завязывать. Так что никакими сенсациями я журналистов здесь обрадовать не смогу.
— В середине 90-х «Искра» пробилась в российскую Суперлигу. За счет чего это удалось?
— Во-первых, мы очень много работали. И я сам, даже когда мне было за тридцать, не стеснялся учиться и что-то «подсматривать» – и у Николая Васильевича Карполя, и у Владимира Васильевича Шумакова, который трижды со сборной РСФСР выигрывал Спартакиаду молодежи СССР, и в Волгограде, где я учился, бывал на тренировках Владимира Ивановича Кузюткина…
И, во-вторых, у нас появились хорошие условия. Команда финансировалась из трех источников: ЦСК ВВС, завод имени Тарасова (бывший КАТЭК) и областной бюджет. Мы с пригородного аэродрома на некоторые матчи летали на «своем» самолете: нам выделяли самолет АН-24, переделанный, как я понимаю, под десантный, и на туры, например, в Санкт-Петербург мы летали на нем. Случалось, конечно, и застревали в снегу, все-таки на военных аэродромах бардака тоже хватало, но, тем не менее, это нас здорово выручало. Армия предоставляла сборы, самолет, возможность пользоваться бассейном, завод давал спортивный зал, за который не нужно было платить, а бюджет выделял какие-то дополнительные деньги. Сошлись все составляющие.
К тому же нам начали отдавать игроков. Если раньше игроков отдавали в основном в «Уралочку» и Москву, то тогда начали отдавать и в Самару. Плюс к нам переехала группа игроков 15-18 лет из Алма-Аты. Видимо, мы так хорошо засветились, что игроки поехали именно к нам.
— Приходилось читать, что в самом начале своей карьеры в Самаре могла оказаться Екатерина Гамова.
— Нет, это легенда. Тогда она не могла нигде оказаться кроме «Уралочки», куда и перешла в 18 лет, подписав длиннющий, на 15 лет, контракт. А учитывая, что «Уралочка» на 90% была одновременно и сборной (был даже, негласный, конечно, принцип: «Или ты в «Уралочке» – или ты вне сборной»), перехватить у нее игроков никто и мечтать не мог, за исключением, наверное, московских клубов. К тому же в «Уралочке», за счет зарубежных поездок, и условия были немного иными. Так что насчет Гамовой – это легенда. А вот некоторые игроки масштаба поскромнее Гамовой, но тоже уровня российской сборной вполне могли оказаться в «Искре», но сейчас, чтобы это не обрастало слухами-сплетнями, называть их фамилии смысла уже нет.
— Но Анна Малова, сейчас одна из лучших либеро в мире, именно в Самаре переквалифицировалась из связующих в либеро.
— Да, в «Искру» из Ульяновска она приехала связкой, когда ей было пятнадцать или шестнадцать лет. Тренер возил ее и в Казань, там все-таки интернат, Суперлига, та же Гамова, но там она не осталась. Посмотрев на ее игру, мы решили сделать ее либеро. Мы и сейчас, когда с Аней общаемся, смеемся, я ей говорю: «Не берись ты сверху пасовать!» Аня играла у нас во второй команде, у Любови Кузьминичны Федоровой, и начинала, как и многие, довольно тяжело. Но брала свое за счет труда, характера и самоотдачи. Бывало, и плакала, когда особенно сильно попадали мячом, но быстро возвращалась в игру. Ее и провоцировали иногда: «Боишься – иди, садись!» – «Нет, не боюсь!». Сейчас она осталась такой же простой в общении, мы с ней иногда созваниваемся, разговариваем минут по сорок. Ее успехи, нас, конечно, радуют.
— Высшим достижением «Искры» стала победа в Кубке России в 2000 году. Какие воспоминания у вас остались от той победы?
— Мы и в Суперлиге занимали шестое место, что и тогда, и сейчас можно считать серьезным достижением. Успех в Кубке? Приятно, конечно. Даже сейчас, открываешь сайт нашей Всероссийской федерации, смотришь список обладателей Кубка страны: «2000 год – «Искра» Самара»… Можно сказать, что этой победой мы остались и в памяти болельщиков, и в энциклопедиях волейбола. У нас и игроки тогда были хорошие: Олеся Макарова и Татьяна Солдатова, например, выступали за сборную.
— Но после успеха в Кубке дела команды пошли все хуже. В чем причина?
— Исключительно в финансах. В вопросах финансирования мы остановились на месте, а другие клубы стали предлагать игрокам условия, по сравнению с которыми у нас были попросту смешные деньги. В 2000 году, когда поддержки ЦСК ВВС у нас уже не было, бюджет команды составлял 2,5 млн рублей. Это позволяло считать клуб состоятельным, крепко стоящим на ногах. А затем началась «гонка кошельков», появились такие команды, как, скажем, новоуренгойский «Факел», команды в Нижневартовске и Хабаровске… Некоторые платили игрокам раз в шесть больше чем мы. Когда разница в зарплате раза в полтора – игрок еще подумает, ехать ли ему в Хабаровск с его перелетами по двенадцать часов. А при разнице в три-пять раз соперничать уже нереально. И мы начали просто катастрофически терять игроков. До 2002 года мы еще продержались, а потом опустились в Высшую лигу «А», где и застряли.
— Сейчас в Самаре реально найти крупного спонсора, чтобы вывести команду на прежний уровень?
— Как мне сказали, это практически нереально. Все крупные фирмы и компании зарегистрированы в Москве, и все вопросы решаются в столице. Доходит до того, как мне рассказали в одной очень солидной организации, что они не могут купить себе в самарский офис унитаз, не подписав предварительно разрешения в Москве. А москвичам, понятное дело, никакая команда в Самаре не нужна. Возьмите хотя бы футбольные «Крылья Советов»: сколько разговоров о том, что это важный социальный проект – а где у них спонсоры? Финансирование на сто процентов из бюджета. Вариант один: решение о «якорном» спонсоре «сверху», причем не на один год, а хотя бы лет на пять.
— То есть подъема от команды в ближайшие годы ждать не стоит?
— Если пытаться просчитать ситуацию на годы вперед – можно ошибиться. Всякое может случиться. И терять надежды, наверное, все же не стоит. Хотя пока предпосылок к возвращению на прежний уровень нет. И российский менталитет, и вся наша спортивная история, в том числе и самарская, свидетельствуют об одном: пока власти не обратят внимание на тот или иной вид спорта – он прозябает. Особенно это касается игровых дисциплин, все-таки одного лучника или, например, гребца содержать проще и дешевле, чем целую команду.
Кроме того, я об этом говорил и с президентом нашей областной федерации, и сейчас могу повторить: пока у нас не решится вопрос с интернатом, чтобы девчонки, хотя бы человек двадцать, учились в одной школе, рядом жили, тренировались и питались – в борьбе с другими волейбольными центрами мы ничего не добьемся. Казань, Краснодар, Омск, Москва, занимающие первые места в юношеских турнирах, добиваются этого, в первую очередь, благодаря созданным условиям. Проживание, питание, обучение и тренировки в одном месте – такое и у нас раньше было возможно: общежитие завода Тарасова, спортзал в ДК «Современник», 25-е училище – все было «закольцовано» в радиусе двух километров.
— Нынешние игроки по своему отношению к волейболу, восприятию игры чем-то отличаются от тех, которых вы тренировали лет двадцать назад?
— Нам ведь всегда кажется, что раньше было лучше. Просто сейчас игроки стали другими. Я общаюсь с детскими тренерами. Если раньше тренер говорит: «В 22-00 – отбой!» – процентов на восемьдесят-девяносто это исполнялось, а нарушителей ждали различные штрафы и наказания, от прыжков и отжиманий до денежных штрафов в профессиональных командах. Сейчас же в детских командах настоящая беда – соцсети. До четырех ночи сидят там! Тренеры перед сном обходят подопечных, собирают телефоны – те им отдают старые со старыми симками, а в «запасных» сидят по полночи. Соответственно, на утреннюю тренировку они приходят никакие, а потом еще и весь день ходят сонные. Хотя соцсети бывают интересными, там много всевозможной информации. В наше-то время: танцы в парке да телевизор.
— Где вы, работавший в Суперлиге и побеждавший в Кубке России, находите стимулы для работы в третьем по статусу дивизионе национального чемпионата?
— Хочется, чтобы в Самаре женский волейбол окончательно не затух. Хотя, с точки зрения интереса, Высшая лига «Б» с Суперлигой, конечно не сравнится: там ты играешь против команд, которые состоят из игроков национальных сборных, общаешься с тренерами, работающими в этих сборных. То есть сам круг общения более интересный и авторитетный. Да и тренерское честолюбие там удовлетворяется в большей степени. Я начинал с работы детским тренером, сам набирал первые группы третьеклассников, поэтому работа детского тренера мне не чужда, я ее уважаю. Но, повращавшись на самом верху, на нынешнем нашем уровне, конечно, уже не так интересно. Хорошо еще, что есть возможность встречаться и общаться с коллегами, они меня не забывают.
— А с кем из коллег вы общаетесь не только по работе?
— Да у меня со всеми, за редчайшим исключением, нормальные дружеские отношения. По-настоящему глубокой дружбы, может быть, и нет, для этого все-таки надо, чтобы человек был рядом, но приятельские отношения поддерживаю со всеми. Со многими общаюсь и по работе, и вообще по самым разным вопросам, по той же сборной могу, например, спросить, что же на самом деле случилось на отдыхе с Татьяной Кошелевой. И я сам всегда был открыт для общения, и коллеги, хотя я старше многих из них лет на двадцать, меня из своего круга общения не выталкивают.
— Кто из российских тренеров вам особенно близок по манере игры?
— На мой взгляд, достаточно интересен имеющий свой подход к игре Александр Перепелкин, который сейчас работает в череповецкой «Северстали». Он сам из Санкт-Петербурга, прошел хорошую школу у Николая Карполя. Ришат Гилязутдинов, возглавляющий казанское «Динамо», буквально вырос на моих глазах. Он долго работал вторым тренером у Карполя, а потом, видимо, звезды так сошлись – и он «выстрелил». Можно назвать и Вадима Панкова из «Заречья-Одинцово».
— Возвращаясь к нашему первому вопросу, у вас ведь наверняка были предложения о смене места работы?
— В 1986 году меня приглашал к себе Николай Карполь. Но все ограничилось вопросом-ответом: «Что я у вас буду делать?» – «Что скажу, то и будешь делать». К тому же я видел, как он иногда общается со своими помощниками: при всей команде может накричать, вплоть до нелицеприятных слов, на второго тренера, взрослого мужика лет сорока. В 90-е, когда у нас был расцвет, приглашали в Москву, так же в клуб Суперлиги. А потом перестали куда-то приглашать, потому что у нас и здесь были хорошие условия, незачем было что-то менять.
— За сорок лет волейбол сильно изменился. В каком направлении, на ваш взгляд, движется игра? И к какому из изменений вам было сложнее всего привыкнуть?
— Самое главное – волейбол сейчас стал более скоростным и атлетичным, в том числе и у женщин. Посмотрите хотя бы на сборную Китая на последнем Гран При: игроки ростом за 195 см достаточно сильны, нет такого, чтобы их «шатало». И многим сборным, и нашей тоже, которые никак не могут привить скоростную игру, с китаянками приходится тяжело, они все просят: «Дай повыше! Дай повыше!»
Перестраивать игру трудно и тренеру, и особенно игрокам, если они привыкли к другой манере игры, а если им уже лет по двадцать пять, то многим перестроиться, наверное, и невозможно. Это же касается и мужского волейбола. Мы уже немного отстаем, на мой взгляд, и от американок, и от американцев, от поляков, от бразильянок, от китаянок… У Китая будет очень хорошая команда: там играют девочки ростом 194, 195, 199 см, связующая ростом 186 см – они начали играть в очень приличный волейбол и еще всем покажут! Да и тренер у них – Лан Пин, которая в свое время была лучшим игроком мира, и в целом поколение игроков хорошее.
Что еще изменилось? Возврат касания сетки, на мой взгляд, совершенно лишний — пошли сплошные свистки. Тот же Гран При: Маргарета Козух задела сетку косой – свисток… Эти свистки никому не нужны. Ведь игра интересна там, где количество свистков минимально.
— Оглядываясь на эти сорок лет во главе «Искры», с какими мыслями и ожиданиями смотрите в будущее?
— Работа нами была проделана не зря. И жизнь в волейболе прожита тоже не зря. Поэтому жалеть мне не о чем.
Подготовил Алексей Козуб для сайта volleyballnews.ru.
